Полуночные признания - Страница 72

– Значит, я вам не безразличен, мадам де Бове?

Она ответила тем, что поднялась на носки и поцеловала его. Его губы тут же ответили ей поцелуями. Зак провел руками по ее спине и с силой привлек к себе. Эммануэль буквально утонула в поцелуе, забыв обо всем вокруг. Лишь краем сознания она уловила, что за ее спиной захлопнулась дверь, когда Зак толкнул ее сапогом, и что он вздрогнул, когда она, повиснув на нем, заставила его опереться на больную ногу.

– Я думал, ты не захочешь этого снова, – произнес он, мягко дыша ей в ухо. Ущипнув Эммануэль за подбородок, он осыпал ее шею поцелуями. Его дыхание стало быстрее и тяжелее, а руки принялись расстегивать пуговицы ее траурного платья.

– Я лгала, – прошептала Эммануэль.

Не отрываясь друг от друга, они начали подниматься к коридору, но на полпути Эммануэль остановилась, обняла его за голову и поцеловала.

И он взял ее прямо здесь, на витой лестнице. Она опиралась спиной на побеленную стену, платье было поднято к талии, а из горла вырывалось жаркое и тяжелое дыхание. На сей раз он уже не говорил ей о своей любви, но, когда страсть улеглась и дыхание успокоилось, Эммануэль вдруг поняла, как сильно она жаждет услышать эти слова, даже если и не верит им.

Чуть теплая, с легким запахом лаванды и роз, вода нежно ласкала ее тело – как и смуглые сильные мужские руки, медленно двигающиеся по ее обнаженной груди. Эммануэль наполовину сидела, наполовину лежала между его протянутых ног, так что ей приходилось изгибать шею, чтобы он мог целовать ее в губы.

Они устроились в большой медной ванне в комнате «гарсоньер» на втором этаже. Ванна была достаточно большой, чтобы в ней могли уместиться двое, хотя Эммануэль никогда и ни с кем ее не делила. Здесь стоял столик с бутылкой вина и двумя бокалами. Одинокая мерцающая свеча рисовала на стене небольшой золотистый круг.

– Эммануэль, – произнес Зак.

Эммануэль развернулась и оказалась на нем. Она провела рукой по его плечу и шее. Было восхитительно чувствовать под ладонью его сильные мышцы, теплую шелковую кожу и его твердую плоть у ее живота. Этот человек был красив и смугл, но слишком юн, чтобы питать надежду на длительные отношения с ним.

– Как ты думаешь, сколько мне лет? – внезапно спросила она, положив на его грудь ладонь и опуская на нее голову.

Зак взял бокал и, медленно отпив вино, пристально вгляделся в ее лицо.

– Это имеет значение?

– Мне тридцать лет. А тебе? Двадцать шесть? Двадцать семь?

На его лице не было ни удивления, ни разочарования: он слегка улыбнулся.

– В ноябре прошлого года мне исполнилось двадцать пять.

У нее словно оборвалось сердце, но она нашла в себе силы рассмеяться и, проведя пальцем по его тугой мышце, произнести:

– Увы, ты еще ребенок.

Он перехватил ее руку и привлек к себе с такой силой, что она почти упала на него.

– Да, я такой, – произнес он с лукавым выражением глаз. Его тихий голос был хрипловатым и чувственным. Зак приблизил голову к ее лицу. – Настоящий сорванец. – Она подумала, что он сейчас ее поцелует, однако Зак продолжал пристально смотреть ей в лицо. Не отрывая глаз, он снова сделал глоток вина.

Эммануэль выгнула спину, пытаясь отодвинуться, и тоже потянулась за бокалом. Но ее рука так сильно дрожала, что темно-красная жидкость чуть не выплеснулась через край. Эммануэль выпила вино быстро и большими глотками. Оно успокаивающе согрело, и ее слова прозвучали почти спокойно:

– Ты кого-нибудь раньше любил?

Глаза Зака потемнели, стали холодными, злыми и почти угрожающими.

– Нет. Хотя однажды был близок к этому.

Эммануэль замерла.

– И что произошло?

– Она умерла.

– Как?

– Ее убили.

Эммануэль поставила бокал на столик. Зак задумчиво устремил взор на стоящую рядом с ними свечу; было видно, что воспоминания причиняют ему большую боль.

– Это было в том форту, о котором ты мне говорил? – негромко спросила Эммануэль. – В форту Маккена?

Он кивнул, затем обнял ее и прижал к себе. Эммануэль положила голову на его мокрое плечо, чувствуя сильное и тяжелое биение сердца.

– Ее отец был начальником форта. Он хотел, чтобы она вернулась к матери на Восток, нашла там какого-нибудь респектабельного человека и вышла за него замуж. Но у Рэчел были другие планы.

– Она любила тебя, – поняла Эммануэль. Она вдруг почувствовала дикую ревность и тут же устыдилась.

– И именно из-за этого умерла. – Зак говорил на удивление ровно. Поставив бокал с вином, он погладил ее по влажным волосам, но его взгляд был направлен куда-то в пустоту. – Те люди, которых убил лейтенант, – они все были мне близки или, по крайней мере, что-то для меня значили. Молодой капрал из нашего подразделения… пожилая мексиканка, которая стирала мое белье… маленькая девочка, которую я учил играть в шахматы. – Он помолчал. – Последней была Рэчел.

Эммануэль провела рукой по его щеке, чтобы как-то его успокоить.

Он перехватил ее руку и с силой сжал.

– Этот лейтенант просто играл со мной. Как-то вечером я обыграл его в шахматы, и он решил доказать, что умнее меня, тем, что причинил боль мне и окружающим меня людям. Он думал, что я его не поймаю и даже не пойму, что это сделал он.

– Но ты его вычислил.

– В конечном счете – да. Он оставлял записки, издевался надо мной, спрашивал, нужен ли мне еще один труп, чтобы все понять. – Зак помолчал. – Он должен был отплыть в Калифорнию. Если бы я вовремя не сообразил, кто убийца, он успел бы уехать.

– Что ты с ним сделал? – чуть слышно спросила Эммануэль испуганным голосом. – Ты убил его?

– Нет. Я хотел и мог это сделать. Был момент, когда я почти совершил это.